Небольшая птица, издали смахивающая на голубя, хохлилась на ветке, поворачивая голову из стороны в сторону.
На припорошенном снегом заборе возлежал кот, лениво наблюдая за птицей, но не выказывая ни малейшего желания познакомиться поближе.
Кот был упитан и рыж.
Птица - довольно тощая, с сизым оперением и восхитительными коричневыми "подштанниками" на когтистых лапах, которые вкупе с загнутым клювом как бы намекали, что это все-таки не голубь. 
Птица наблюдала за подворьем, которое охранял рыжий кот - ну, как охранял. Присутствовал.
Скрипнула дверь. На невысокое крыльцо, гремя ведром, вышла-выкатилась старушка в безразмерном тулупе, замотанная по самый нос платком. Засеменила к колодцу.
- Здорова будь, Никитишна, - окликнула ее соседка, выметающая снег с крыльца.
- И тебе не хворать, - невнятно сквозь платок отозвалась женщина, с размаху брякнув ведро у колодезного сруба и берясь за примерзшие створки.
- Как твой молодчик-то, очунял? - понизив голос, поинтересовалась соседка.
Обстучав веник о край крыльца, она бросила связку прутьев в сенцы.
- Жив будет, - немногословно откликнулась бабка, с неожиданной легкостью проворачивая ворот.
- А то не глянула б ты, у свояченицы моей, Марьи, корова стельная - все никак разродиться не может. Последняя она у них, кормилица, - разохалась соседка.
Ведро, гремя и расплескивая воду, покинуло колодец.
- Давай, воду-то подсоблю отнести, - спохватилась соседка и по-свойски, через дыру в плетне, скокнула во двор старухи.
Женщины исчезли в доме, а через какое-то время вышли и, переваливаясь по снегу, затопали куда-то в конец улицы.
В последний раз зыркнув по сторонам, птица спорхнула с ветки на землю. Кот, зашипев, спрыгнул с забора и, увязая в снегу, несколькими скачками скрылся за углом дома.
Невысокий мужчина в овчинном кожухе пересек двор и толкнул дверь, которая легко отворилась, несмотря на то, что старуха заперла ее перед тем, как уйти.
В доме было жарко натоплено, пахло травами. Сбросив тулуп, мужчина со скепсисом, который кривил уголки его рта, заставляя усы топорщиться, оглядел вязанки трав, подвешенные к потолку в сенях. Он искренне надеялся, что предупреждение сработало все-таки не на бабку - тащиться в такой холод, в такую даль, бросая дела училища, ради престарелой знахарки, которая пошлет его в тридевятое царство... удовольствие так себе.
Не задерживаясь посреди единственной в доме комнаты, мужчина шагнул за перегородку. Там, на застеленной лавке, укрытый сбившимся одеялом, лежал юноша - не поймешь, то ли спит, то ли бредит: глаза закрыты, волосы прилипли ко лбу от пота. Рядом запах трав становился острее, бил в нос прямо-таки нестерпимо, так что мужчина, приблизившийся к лавке, сморщился и, не удержавшись, чихнул.

Юноша зашевелился - Юрий наблюдал за ним, потирая нос, чтобы справиться с острым желанием чихнуть еще пару раз. Переведя дух и удостоверившись, что острый запах перестал щекотать ноздри, мужчина отнял руку от лица и поймал туманящийся, но от того не менее встревоженный взгляд юноши. Надо бы привести его в чувство перед тем, как разговоры разговаривать.
Привычным жестом тряхнув рукой и поддернув рукав, из которого скользнула в ладонь палочка, Юрий коротко повел кистью.
- Анальгео. Энаргейа.
Конечно, он не целитель, да и не собирается лечить мальчишку - кому нужно, те пускай этим и занимаются. Но снять боль и прояснить сознание казалось первым необходимым действием, чтобы предстоящие переговоры прошли к обоюдному удовольствию.
- Доброе утро, - щелчком загнав палочку обратно в фктляр, мужчина протянул руку. - Лихачев, Юрий Георгиевич, к вашим услугам. Как самочувствие?

Немного непривычно было заводить старую шарманку - и не потому, что уже несколько лет он не обивал пороги простецких домов с целью вырвать дражайшее чадо из цепких лап повседневности и окунуть его в волшебный мир изрезанных парт и линованных листков с непонятными дитяти загогулинами. Соль в том, что убедить нужно было как раз родителей - дети радостно пищать и рваться следом начинали при простейшем фокусе вроде порхающих бабочек - впрочем, в деревнях, как правило, охотно расставались с одним из многочисленных отпрысков, особо даже не вникая, что за школу представляет посетивший их мужчина. Здесь, справедливо полагал Юрий, порхающими бабочками не обойдешься. Перед ним взрослый, насколько это вообще возможно у простецов, состоявшийся человек.
Юрий невольно поискал глазами, куда бы присесть, но кроме лавки, уже занятой молодым человеком, устроиться поблизости было негде - не идти же к огромному сундуку, выглядывающему из-за перегородки, так что мужчина остался стоять, скрестив на груди руки и сверху вниз разглядывая выглядевшую не слишком свежей повязку на голове Константина. 
- Я учитель, - правдиво ответил волшебник. - И уполномочен предложить вам получить образование в профильном училище магии.
Вот тут парню полагается вытаращить глаза и, возможно, предположить, что он рехнулся. После этого Юрий покажет пару фокусов, мальчишка впечатлится и они, возможно, успеют в училище к обеду - или у него вычтут из зарплаты, если парень сдаст назад, что тоже возможно: недаром же Братство предпочитало набирать детишек не старше десяти-одиннадцати лет. Чем старше человек, тем больше он коснеет в привычной ему жизни, тем сложнее вырваться из нее, бросить... а что, собственно, бросать этому бойцу с пробитой головой?
Размышляя таким образом, Юрий ждал реакции, в то время как часть его мозга уже была занята выбором: тушеная утка или куриное филе с грибами? Сегодня ведь среда?

Разговор развивался в предсказуемом направлении. Запястьем Юрий ощущал прохладу цепочки от часов, что прятались в нагрудном кармане, и с трудом подавил желание вытащить их, щелкнуть крышкой и засечь время.
- Профильное. Училище. Магии, - раздельно, чтобы развеять у юноши последние сомнения в том, что он мог что-то не так услышать, повторил Юрий. - Скажите, господин Суржинов, не случалось ли с вами последнее время чего-то странного? Не поддающегося логическому объяснению? Быть может, - мужчина подбородком указал на повязку, - когда вы были ранены - что-то произошло?
Юрий точно знал: произошло. У Братства были свои, годами проверенные методы фиксации стихийных всплесков магии, и теперь они были обращены на службу революционерам. Правда, у волхвов наверняка тоже существовали какие-то свои методики, иначе как бы они перехватывали детей у Братства... Ну, сейчас у него будет случай дознаться, не к спеху.
Произошло, но вопрос, помнит ли об этом в голову раненый юноша? Юрий не форсировал: он не такого уровня легилимент, чтобы незамеченным вторгаться в чужую память.

Юрий постарался не выказать досады, хотя что-то вроде, определенно, промелькнуло в дернувшемся книзу уголке рта.
- Ну, не суть и не сразу, - больше для себя, нежели для юноши заметил он, хлопнув руками и потер ладони друг о друга - на сухой шорох высунулась любопытная морда кота и тут же спряталась.
- Вопрос не в том, есть ли у вас способности - есть, - продолжил Юрий и, проследив за взглядом юноши, удостоил внимания простецкое оружие, которым они последнее время не без удовольствия убивали друг друга. Лихачев не вникал в дела простецов, но эта их заварушка казалась ему донельзя нелепой - в чем суть противостояния, если у простецов нет никаких отличий друг от друга? Даже вековое несогласие клириков и волхвов выглядело более обоснованно, хотя он и не был с ним согласен. - Вопрос в том, - продолжил он, переведя взгляд на Константина, - хочешь ли ты дальше подставлять голову под штыки непонятно ради чего, или отправиться туда, где таким как мы самое место?
Он чуть не сказал "в Братство", но прикусил язык. Новой администрации школы - училища! - не понравится, если он заведет старую шарманку.
За беседой Юрий отвлекся и как-то упустил из виду скрип снега на вытоптанной дорожке к дому, но вот стук щеколды уже пропустить не мог.
Медленно, без резких движений, повернулся.
- Не зван, не ждан - откуда ж ты взялся тут, соколик? - не без иронии поинтересовалась старуха, разматывая платок, из-под которого показалась неожиданно маленькое по сравнению с узлом сморщенное лицо. - И щеколду-ить накинула.
- Ты не переживай, бабуль, - душевно произнес Юрий, мысленно поминая некстати - корова, что ль, сдохла? - вернувшуюся старуху. - Мы уходим уже.
Хотя, вполне возможно, тут были какие-то оповещающие чары, которые он проглядел, так что старуха просто прикатилась как могла быстро, дав им возможность обменяться парой фраз.
- Да я и не переживаю, - откликнулась старуха, просеменила к печи и завозилась у нее. - Стара я, бедна, брать ни у меня, ни с меня, тебе нечего... Не надобно тебе тут ничего. Так что летел бы ты по-здорову, соколик, - неожиданно в руках повернувшейся к ним бабки оказался темный от печной копоти посох.
Юрий напрягся и чуть опустил руку - на изготовку, чтобы резким движением вытряхнуть палочку в случае чего.
- Бабусь, до тебя тут новости в глуши, что ль, не доходят? - предпринял Юрий попытку решить дело миром. - Не надо мне от тебя ничего, я к нему вот пришел, - жест, которым Юрий указал на Константина, бросил в его ладонь палочку, и мужчина сжал ее, держа у бедра.
Старуха посох не опустила.
- Последний раз повторяю, - с угрозой в скрипучем голосе заявила она.
Юрий едва удержался от фырканья. Тоже мне, защитница...